Станок по загибу арматуры своими руками - Владимир Набоков. Дар
Речь в этой работе пойдет об областях, условно называемых мною сферой культуры, и Газданове как одном из писателей — или личностей, — сформировавших свой взгляд на нее и свое отношение к ней. Эта работа начиналась с чисто литературоведческого анализа, но постепенно, по мере преследования авторской индивидуальности, сдвигалась в смежные области, с той же плавностью и непременностью, с какой идущий по героиновому следу фэбээровец перебирается в соседний штат, — пока вовсе не вышла на околоземные, холодноватые, орбиты. Там уже почти настигнутый автор начал как-то растворяться, и предполагаемый район его местонахождения пришлось окутывать густою тучей отсебятины, чтоб выявить очертания невидимки, — причем оказалось, что желанный автор истончился, прозрачно обезличел, побледнел и приобрел неуловимое сходство с каждым из тех мыслящих субъектов, что синклитом, ареопагом, уходящим в телескопические бездны, амфитеатром расположились над нашим разбирательством, — и все же эта работа конечно о Газданове. Но при всей своей стандартности есть в ней что-то необычное, что со временем выявляется и начинает захватывать, как детектив.
Дар. Владимир Набоков
Другие берега. Набоков Владимир. Другие берега Берега памяти, берега детства. Ибо от них — и только от них — лежит путь великого писателя.
Открываю книгу. Сквозь вязкую дрему пробивается ласковый голос: — Сыночек пора вставать! С четырёх слов понятно, что автор не знает, о чём пишет, примерно нихрена.
Ван получил это смелое послание вместе с завтраком 10 октября года в женевском отеле Манхэттен-Палас и в тот же день отправился в Монтру на противоположный берег озеpa. Там он обосновался, как обычно, в отеле «Les Trois Cygnes» []. Маленький, тщедушный, почти мифически древний швейцар умер четыре года назад, во время Ванова приезда, и теперь — вместо сдержанной, полной таинственного смысла, подобной свету лампы сквозь пергамент, улыбки усохшего Жюльена — старого толстого Вана встретила круглая красная физиономия недавнего посыльного, облаченного ныне во фрак. Вот и поощрительный аванс.